Алхимия сознания

Общий знаменатель

Группа ученных выявила, что одним из участков мозга, включающихся, когда речь идёт о собственной персоне, оказывается медиальная префронтальная кора, расположенная в продольной щели между полушариями прямо позади глаз.
„Смешно было бы думать, что существует какой-либо конкретный участок мозга, в котором и заключено наше „Я“, — говорят ученные. По их мнению, данная область просто связывает вместе все наши ощущения и воспоминания, что и позволяет создать образ собственной личности — целостное восприятие того, кто мы есть. „Возможно, здесь осмысленно сводится воедино вся полученная информация“, — размышляют учёные.
Если они правы, то медиальная префронтальная кора может играть ту же роль для самосознания, которую гиппокамп выполняет в механизме памяти. Гиппокамп чрезвычайно важен для запоминания новых данных, однако люди способны сохранять старые воспоминания и в том случае, если данная структура повреждена. Считается, что гиппокамп сам по себе не хранит информацию, а формирует новые воспоминания, соединяя друг с другом сигналы, поступающие из удалённых частей мозга.
Вероятно, медиальная префронтальная кора точно так же непрерывно собирает по кусочкам воедино ощущение нашего собственного бытия. Дебра Гаснард (Debra A. Gusnard) из Вашингтонского университета решила заглянуть в мозг и узнать, что в нём происходит, когда он находится в состоянии покоя, т. е. не занят решением никаких конкретных задач. Оказалось, что медиальная префронтальная кора становится более активной в покое, чем во время выполнения различных мыслительных операций.
„Большую часть времени мы проводим, витая в своих мыслях, — мы думаем о том, что происходило с нами, или о своём отношении к другим людям. Всё это включает в себя наш собственный образ“, — говорит Хизертон.
Другие учёные исследуют сеть структур мозга, которые подчиняются медиальной префронтальной коре. Мэтью Либерман (Matthew Lieberman) из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе применил томографию мозга, чтобы разрешить загадку того самого человека (D. B., о нём речь шла выше), который сохранил представление о чертах своего характера, несмотря на амнезию. Либерман просканировал мозг двух групп добровольцев: футболистов и актёров-импровизаторов. Затем составил два списка слов, каждый из которых относился к одной из групп (для футболистов — спортивный, сильный, быстрый; для актёров — исполнитель, драматический и т. п.). Он написал также третий список эпитетов, не имевших непосредственного отношения ни к одной из категорий (например: беспорядочный, надёжный и др.). Затем Либерман показал испытуемым слова и попросил их решить, относятся данные определения к ним самим или нет.
Оказалось, что мозг каждый раз по-разному реагировал на предложенные выражения: те, что были связаны со спортом, усиливали активность некоторых областей мозга у футболистов; у актёров те же самые участки активировались, когда дело касалось театра. Если же человеку показывали слова, не затрагивающие его напрямую, активность возникала в других участках мозга. Либерман называет эти две сети структур рефлективной (C-системой) и рефлексивной (Х-системой).
В C-систему входят гиппокамп и другие части мозга, связанные с воспроизведением воспоминаний. В неё также включены области, которые позволяют сознательно удерживать в уме частицы информации. Когда мы попадаем в незнакомую обстановку, наше ощущение собственного „Я“ зависит от того, что мы думаем непосредственно о данной ситуации.
Однако Либерман утверждает, что со временем побеждает Х-система. Она не связана с памятью и кодирует интуицию. К ней относятся области мозга, ответственные за быстрые эмоциональные реакции, основанные не на прямом мышлении, а на статистических ассоциациях. Самосознание формируется в Х-системе довольно медленно, поскольку для установки ассоциативных связей требуется накопить большой опыт. Однако, раз сложившись, она становится очень мощной. Футболисты просто знают, что они спортивные, сильные и быстрые — им не нужно напрягать свою память, чтобы понять, так это или нет. Данные качества прочно связаны с их представлениями о самих себе. Однако они вовсе не уверены в том, можно ли их назвать „драматическими“: для того, чтобы сделать тот или иной вывод, им приходится задуматься о своём прошлом. Результаты исследований Либермана могут помочь разрешить загадку парадоксального знания D. В. о самом себе. Можно предположить, что повреждение мозга уничтожило его рефлективную систему, но не затронуло рефлексивную.

Хотя в настоящее время нейробиология самосознания активно развивается, она имеет и своих критиков. „Огромное количество подобных исследований лишено строго научного подхода, и потому они ни о чём не говорят„, — считает Марта Фара, специалист по когнитивной нейробиологии из Пенсильванского университета. Многие эксперименты, утверждает она, не были продуманы с должной тщательностью, позволяющей исключить иные интерпретации — в частности, сомнение вызывает предположение, что мы используем разные области мозга, думая о каждом отдельном человеке, включая самих себя.
Хизертон и другие учёные, проводящие аналогичные исследования, полагают, что Фара предъявляет слишком строгие требования к столь молодой области. Однако они соглашаются с тем, что им ещё предстоит выяснить очень многое о сети структур мозга, ответственной за самосознание, и её функционировании.