Древние символы. Энциклопедия древних символов

«Анализ магии и колдовства» Символ (греч. symbolon — знак, сигнал, признак, примета, залог, пароль, эмблема ), знак, который связан с обозначаемой им предметностью так, что смысл знака и его предмет представлены только самим знаком и раскрываются лишь через его интерпретацию.
Символ является синтезом общего (универсального) и конкретного. Универсального, поскольку он находится как бы над историей, конкретного, потому что соотносится с определенным периодом истории. Большинство ученых соглашаются с данным тезисом, выводя зарождение символистской мысли к доисторическим временам, к верхнему палеолиту. Наше современное знание первобытных верований и знание искусства и привычек первобытного человека на основе археологических данных и исследований эпиграфических рисунков подтверждают эту гипотезу. Созвездия, животные и планеты, камни и окружающая природа были первыми объектами наблюдений для первобытного человека. Первый шаг на долгом пути постижения этого мира можно обозначить словами апостола Павла, отметившего разделение мира на видимый и невидимый (Рим., 1: 20). Представление человека о материальной и духовной, природной и культурной двойственности мира впервые сформировалось в древнеегипетской иероглифике и верованиях.
В различных цивилизациях Месопотамии сложились свои системы письменности и верований на основе шумерской клинописи и религии. Но все они стали внешним выражением одного истинного, самого глубокого, универсального образца. Существуют разные точки зрения по поводу времени появления или окончательного оформления некоторых самых важных и сложных символов. Некоторые авторы решительно настаивают на весьма древнем происхождении некоторых из них. Так, Краппе считает, что научное изучение планет и их отождествление с богами Вавилона начинается только с VII в. до н. э. Другие ученые относят этот процесс к периоду правления Хаммурапи (1792—1750 до н. э.) или даже к более ранним древнешумерским временам.
В отличие от образа, символ не самодостаточен и «служит» своему денотату (предмету), требуя не только переживания, но также проникновения и толкования. В искусстве, особенно в его высоких достижениях, грань между образом и символом трудно определима, если не учитывать, что художественный образ приобретает символическое звучание, тогда как символ изначально связан со своим предметом. В отличие от понятия, для которого однозначность является преимуществом (по сравнению, например, со словом естественного языка), сила символа в его многозначности и динамике перехода от смысла к смыслу. В отличие от аллегории и эмблемы, символ не является иносказанием, которое снимается подстановкой вместо него прямого смысла: смысл символа не имеет простого наличного существования, к которому можно было бы отослать интерпретирующее сознание. В отличие от притчи и мифа, символ не предполагает развернутого повествования (нарративной формы) и может иметь сколь угодно сжатую форму экспрессии. В отличие от метафоры, символ может переносить свойства предметов и устанавливать те или иные их соответствия не для взаимоописания этих предметов, а для отсылки к «неописуемому». В отличие от знамения, символ не является знаком временного или пространственного явления сверхприродной реальности, поскольку допускает наличие бесконечно большой дистанции между собой и своим интенциональным предметом.
Специфическими отличиями символа от всех знаковых тропов являются следующие его функции:
1) способность символа к бесконечному раскрытию своего содержания в процессе соотнесения со своей предметностью при сохранении и «неотменимости» данной символической формы; 2) способность символа, связанная с опытом его толкования, устанавливать коммуникацию, которая, в свою очередь, создает (актуально или потенциально) сообщество «посвященных», т. е. субъектов, находящихся в поле действия и относительной понятности символов (например, церковь, направление в искусстве, эзотерический кружок, культурный ритуал); при этом эзотеричность символа уравновешивается его «демократичностью», поскольку каждый может найти свой, доступный ему уровень понимания символа, не впадая в профанацию;
2) устойчивое тяготение символа к восхождению от данных «частей» к действительному и предполагаемому «целому». Символ в этом случае является местом встречи того, что само по себе несоединимо.

Из книги С.В. Оливера